«Тантрическая традиция в индуизме содержит представление о трех характерах (или сущностях) человека, о трех бхавах. Прохождение через состояние каждой бхавы – от пашу- к вира- и далее к дивьябхаве – рассматривается в традиционной Тантре как естественный путь человека, и данное представление выглядит родственным тому, как понимается человеческий путь в Традиции Северо-Запада.
Пашубхава может обозначать состояние человека, «связанного узами [неведения]». Это человек, уже вступивший на некоторый путь, соблюдающий религиозную, магическую и социальную этику. В нордической Традиции пашубхаве соответствует человек, практикующий религиозно-магические действия, в том числе маг, освоивший определенные уровни волшебных искусств, например, целительства, рунической магии или прямого психофизического (экстрасенсорного) воздействия. Человеку, принадлежащему данной бхаве, доступно использование Мощи – энергии, проявляющейся во внешнем круге магии. Таким образом, для северо-западной Традиции пашубхава – человек, практикующий экзотерическую – внешнюю - часть учения.
Вирабхава – сущность человека, победившего в себе те самые «узы неведения», которыми связаны пашу, и активно двигающегося по Тантрическому Пути. Согласно «Камакха – тантре», вира бесстрашен, целеустремлен, непоколебимо движется к поставленной духовной цели, разумен, энергичен и очень деятелен. Для нас принципиально важным выглядит указание Шрипады Садашивачарья о том, что вира «…имеет особую, не всегда объяснимую умом, склонность к следованию Тантрическому Пути… интуитивно тяготеет к практикам тантрического типа». Возможно, именно это умение вира следовать тому, что недоступно чисто ментальному мышлению, и является одним из принципиальных его отличий от пашу. Не правда ли, определение Шрипады Садашивачарья «особая не всегда объяснимая умом, склонность» весьма напоминает нашу формулировку, приведенную там, где речь шла о двух кругах магии: «Внутри меня есть нечто, что побуждает меня следовать этому пути». Мы можем, таким образом, определить, что переход из состояния пашу в состояние вира достигается - в наших терминах – проникновением во внутренний магический круг…
Следующая бхава Тантры – дивья. Это сверхчеловек, человек-бог (от санскр. Deva – божество). Несколько упрощенно: если пашу использует магическую энергию, доступную во внешнем круге, вира совершает магию, используя свою способность двигаться по текучей воде круга внутреннего, то дивья вообще не нуждается ни в прямой, ни в косвенной магии, поскольку находится вне ее кругов и изменяет мир самим своим существованием, иначе говоря – непосредственно реализуя намерение.
Представление о трех бхавах, трех состояниях человека, трех областях, в которых может быть приложено его намерение, и соответственно о трех действующих началах является одной из базовых компонент северо-западной Традиции.
Итак, для человека в состоянии дивья магия в том смысле, в котором мы употребляем этот термин здесь, уже не нужна. Человеку в состоянии пашу доступны экзотерические религиозные практики и магические технологии, не требующие проникновения во внутренний магический круг. Состоянием же традиционного мага (в полном смысле этого слова) является вирабхава, а значит содержанием основных магических внутрикастовых инициаций является переход из пашубхавы в состояние вира, связанный с получением доступа во внутренний магический круг, с раскрытием способности следовать текучей воде этого круга»…
Традиция Северо-Запала была и остается инициатической, т.е. переход из одного состояния (бхавы) в другое традиционно мыслится не как плавно протекающий процесс, но как преодоление порога, как трансформация, представляющая собой результат накопления определенного потенциала и его реализации, вызванной внешним или внутренним «спусковым механизмом»
Много информации об инициациях в языческой традиции нам может дать знакомство с мифами, которые мы привыкли с детства считать просто сказками, не предавая им особого значения, и лишь сравнительно недавно началось серьезное изучение этих «сказок».
«Прекрасным примером того, как повесть с глубоким эзотерическим смыслом деформируется с наступлением эпохи «развитого средневековья» в красивый, но банальный рыцарский роман с волшебным элементом, может послужить валлийское предание «Леди Источника», записанное в кон. XIV в. Сюжет прост: путешествуя по разным странным местам, один из рыцарей короля Артура добирается до высокого дерева, у подножия которого бьет фонтан, и претерпевает затем различные приключения. Переписчик «Мабиногиона», содержащего эту повесть, уже считал, что Страна Фонтана находится где то в артуровских владениях или недалеко от них. Между тем положенная в основу повести кельтская сага (возможно, никогда не записанная) имела содержание точно противоположное. Ряд фраз, заимствованных, вероятно, из исходного текста, говорят об этом: «и лежал его путь к границам мира», «и вернулись они на Остров Британию».
Дыхание потрясающей воображение древности сквозит через средневековые строки повести. Это типично кельтский (шире – индоевропейский) сюжет: путешествие за грань реального мира. Содержание повести совершенно меняется, если взглянуть на нее с этой стороны. Чудесное огромное дерево превращается в Древо Мира индоевропейских мифов, фонтан под ним – в священный источник Урд, бьющий у корней мирового дерева, одноногий и одноглазый хранитель леса - в кого то из индоевропейских богов – Стражей перехода между мирами, река, которую переходит рыцарь – в Пограничную Реку Иного Мира и т.д.»
Сюжет о путешествии за грань Мира, в Царство/Страну Мертвых довольно распространен:
«Вот пришел Иван Быкович да под Калиновый Мост через реку Смородину. Вдруг воды на реке взволновались, орлы на дубах раскричались – выезжает чудо-юдо Змей шестиглавый; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, пес борзой позади ощетинился…
Стал Иван Быкович биться со змеем и победил его. На другу ночь победил он Змея о девяти головах, а в третью - Змея двенадцатиглавого…
Только старуху старую, матушку Змееву, не одолел Иван. Привела она его в подземелье к старцу – отцу Змеев. Позвал старик двенадцать воев и говорит им: «Возьмите вилы железные, поднимите мне веки черные, ужо погляжу я, кто сыновей моих погубил».
И подняли ему веки черные, веки тяжелые…»
Анализом этой (и подобных) сказки занимались уже многие исследователи. Многие соглашаются с тем, что сказка эта является пересказом одного из мифов.
Река Смородина – река между нашим и иным миром. Она присутствует в мифологии практически всех народов. Происхождение названий «Смородина» или «Калинов мост» уже описано (см. напр. работы А. Платова) – не будем здесь на этом останавливаться.
Итак, по ту сторону Реки находится иной мир, Мир Мертвых. Вход в этот мир охраняется… кем? Обратим внимание на этого «сторожа».
«Черный ворон на плече встрепенулся, пес борзой позади ощетинился» - Одина сопровождают два ворона и два пса. Кто же этот «хранитель», если у его детей такие спутники? Мы замечаем одну яркую особенность в его образе – его веки настолько тяжелы, что для того чтоб поднять их требуется двенадцать молодцев с вилами. Описание подобного персонажа мы встречаем у Н. В. Гоголя – это Вий (укр. «вия» - верхнее веко). То есть это не имя собственное, но прозвище (хейти). Образ Вия мы встречаем у ирландцев (битва в долине Туриед) – Балор, валлийское его имя Ысбаддеден. Он владыка иного мира, Мира по ту сторону Реки, Мира Мертвых.
Кто же противостоит ему: Вию – Иван Быкович; Балору – Луг; Ысбаддедену – Килух.
Иван Быкович (в некоторых вариантах Иван – Коровий сын) – Велес является сыном Небесной коровы Земун.
Луг – у ирландцев «господин всех искусств», в том числе и искусств магических, один из атрибутов Луга копье Ассал (Один владеет копьем Гунгнир, Шива – трезубцем Тришула).
Таким образом перед нами парадокс: Бог Магии встречает на мосту (границе Мира) Бога Магии – Велес – Велеса, Один – Одина, Луг – Луга. Битва на Калиновом мосту, между Мирами, оказывается поединком с самим собой.
«Что же ищут в Ином Мире эти трое, вернее - этот один, изначальный персонаж изначального мифа? «Свой – чужой» - принцип кастового различения; прошедший инициацию – свой, не прошедший – чужой. Иван Быкович – Луг – Килух ищет посвящения! Причем, раз речь идет о богах магии, - посвящения магического.
Так вот как он оказался у Калинового моста, у берега реки, разделяющий этот и иной миры! Совершается Переход, посвящаемый следует тропою мертвых. Кого же встречает он на границе?
Обратим внимание на то, что Иван Быкович, Луг и Килух равно молоды. Противники же их, наоборот, стары. Более того, они не просто стары, они – на грани умирания. Валлийское сказание даже оговаривает специально, что по древнему пророчеству жить Ысбаддадену до тех пор, пока не завершится успехом поход в его земли молодого принца. И исход поединка тоже одинаков во всех трех вариантах – старый погибает, молодой побеждает и возвращается назад. Возвращается посвященным.
Старое должно умереть, чтобы новое могло заступить на его место. Принцип посвящения. Старый Бог Магии умирает, чтобы уступить место молодому – вот разрешение проблемы «битвы с самим собой».
Теперь, когда мы поняли о чем идет речь, мы можем увидеть этот же миф и в тех мифологиях, в которых стерлась характерная черта «старого» Бога Магии – смертоносный глаз и тяжелые веки. Так в индийской мифологии отголосок этого мифа – это предание о том, как Яма, первый человек, прошедший дорогой мертвых, вступает в конфликт с Агни, изначальным богом мира мертвых, и занимает его место. В Скандинавии это знаменитое посвящение Одина, о котором древние тексты говорят значительно откровеннее:
Знаю, висел я
в ветвях на ветру
девять долгих ночей,
пронзенный копьем,
посвященный Одину,
в жертву себе же,
на дереве том,
чьи корни сокрыты
в недрах неведомых.
(Речи Высокого, 138)
Согласно этой легенде Один пронзил себя копьем, чтобы получить знание рун. Через девять дней другой Один сошел с Древа Мира – Один, владеющий магией рун, посвященный.
Так делали боги, теперь так поступают люди. Основной закон мифологии. Перед нами не только рассказ о том, как делали боги, но и указание, как поступать людям.
Мифы, разумеется, символичны. Одину требуется мужество, чтобы проткнуть себя собственным священным копьем. И человек столь же мучительно, столь же неохотно расстается со своим старым, вчерашним Я, вступая в свою битву на своем Калиновом мосту. Право, это непросто – драться с самим собой за свою жизнь, за свое будущее.
Но на то и есть миф – пример, поданный богами. Когда в битве в Долине Туриед Луг выбивает своим копьем смертоносный глаз Балора, тот открывает Лугу, что он – Балор – его прямой предок, его дед. На психо-аналитическом уровне мифологии это равнозначно утверждению «Я – это ты». Лишенное оружия и силы старое взывает: «Смотри, ты убиваешь самого себя!»»
Мы рассмотрели только один из вариантов инициаций, не менее интересны варианты описанные, например, в работах В. Проппа (в частности очень интересны варианты инициаций с использованием лабиринтов).
Инициация являлась необходимой составляющей развития человека, как части общества и человека, как личности. Инициатические техники, как и остальные, не менее важные части Традиции сохранялись веками и передавались из поколения в поколение. Хранилищем их служили мифы. Именно в мифах сохранились еще части Традиции, и изучение мифа не с позиции ученого, стоящего вне традиции и рассматривающего миф лишь как красивую сказку о неживой природе и метеорологических явлениях, но «изнутри» сможет помочь нам, не разгадать, но прикоснуться и соприкоснуться с тем Знанием, которое было частью жизни наших предков.
«Под терминами “Традиция“, “язычество“ зачастую скрываются высокоразвитая философско-этическая система. Язычество — традиционная культура, система мировоззрения, направленная на развитие индивида, приобретение им необходимых способностей»